Звуковые волны и их характеристики. Звуковые волны вокруг нас

Идея поющей воды пришла в голову средневековых японцев сотни лет назад и достигла своего расцвета к середине XIX века. Подобная инсталляция называется «сюйкинкуцу», что в вольном переводе означает «водяная арфа»:

Как следует из видео, сюйкинкуцу представляет собой большой пустой сосуд, обычно установленный в земле на бетонном основании. В верхней части сосуда имеется отверстие, через которое внутрь капает вода. В бетонное основание вставлена дренажная трубка для отвода излишков воды, а само основание выполнено чуть вогнутым, чтобы на нём постоянно имелась неглубокая лужица. Звук капель отражается от стен сосуда, создавая естественную реверберацию (см. рисунок ниже).

Сюйкинкуцу в разрезе: полый сосуд на вогнутом сверху бетонном основании, дренажная трубка для отвода лишней воды, в основании и вокруг засыпка из камней (гравия).

Сюйкинкуцу традиционно являлись элементом японского садово-паркового дизайна, садов камней в духе дзэн. В старину их устраивали на берегах ручьёв возле буддийских храмов и домиков для чайной церемонии. Считалось, что омыв руки перед чайной церемонией и услышав при этом волшебные звуки из-под земли, человек настраивается на возвышенный лад. Японцы до сих пор уверены, что самые лучшие наиболее чисто звучащие сюйкинкуцу должны изготовляться из цельного камня, хотя в наши дни это требование не соблюдается.
К середине ХХ века искусство устройства сюйкинкуцу было почти утеряно – на всю Японию осталась пара-тройка сюйкинкуцу, но в последние годы интерес к ним переживает необычайный подъём. Сегодня их выполняют из более доступных материалов – чаще всего из керамических или металлических сосудов подходящего размера. Особенность звучания сюйкинкуцу в том, что кроме основного тона капли внутри ёмкости за счёт резонанса стенок возникают дополнительные частоты (гармоники), как выше, так и ниже основного тона.
В наших местных условиях создать сюйкинкуцу можно по-разному: не только из керамической или металлической ёмкости, но и, например, выложить непосредственно в земле из красного кирпича по методу изготовления эскимосских жилищ-иглу или отлить из бетона по т технологии создания колоколов – эти варианты по звучанию будут наиболее близкими к цельнокаменным сюйкинкуцу.
В бюджетной версии можно обойтись отрезком стальной трубы большого диаметра (630 мм, 720 мм), накрытым с торца сверху крышкой (толстым металлическим листом) с отверстием для стока воды. Использовать пластиковые ёмкости я бы не советовал: пластик поглощает некоторые звуковые частоты, а в сюйкинкуцу нужно добиться их максимального отражения от стенок.
Непременные условия:
1. вся система должна быть полностью скрыта под землёй;
2. основание и засыпку боковых пазух необходимо выполнять из камня (щебня, гравия, гальки) -- забивка пазух грунтом сведёт на нет резонансные свойства ёмкости.
Логично предположить, что решающее значение в инсталляции имеет высота сосуда – точнее, его глубина: чем сильнее в полёте разгоняется капля воды, тем звонче будет её удар об дно, тем интереснее и полнее будет звук. Но не стóит доходить до фанатизма и строить ракетную шахту -- вполне достаточно высоты ёмкости (отрезка металлической трубы) в 1,5-2,5 от размера её диаметра. Учтите, что чем шире объём ёмкости, тем ниже будет звучание основного тона сюйкинкуцу.
Физик Йошио Ватанабе (Yoshio Watanabe) лабораторно изучил особенности реверберации сюйкинкуцу, его исследование “Analytic Study of Acoustic Mechanism of «Suikinkutsu»” имеется в Интернете в свободном доступе. Для самых дотошных читателей – Ватанабе предлагает оптимальные на его взгляд размеры традиционных сюйкинкуцу: керамический сосуд со стенкой толщиной 2см колоколообразной или грушевидной формы, свободная высота падения капли от 30 до 40 см, максимальный внутренний диаметр около 35 см. Но учёный вполне допускает любые произвольные размеры и формы.
Можно поэкспериментировать и получить интересные эффекты, если сделать сюйкинкуцу как трубу в трубе: внутрь стальной трубы большего диаметра (например, 820мм) вставить трубу меньшего диаметра (630 мм) и немного меньшей высоты, а в стенках внутренней трубы дополнительно на разной высоте вырезать несколько отверстий диаметром примерно 10-15 см. Тогда пустой зазор между трубами будет создавать дополнительную реверберацию, а если вам повезёт, то и эхо.
Облегчённый вариант: в бетонное основание во время его заливки вертикально и чуть под углом вставить пару толстых металлических пластин шириной 10-15 сантиметров и высотой выше половины внутреннего объёма ёмкости – за счёт этого увеличится площадь внутренней поверхности сюйкинкуцу, возникнут дополнительные отражения звука, и соответственно немного возрастёт время реверберации.
Можно ещё радикальнее модернизировать сюйкинкуцу: если в нижней части ёмкости по оси падения воды подвесить колокольчики или тщательно подобранные металлические пластины, то от ударов по ним капель можно получить благозвучный саунд. Но учтите, что в этом случае искажается идея сюйкинкуцу, которая заключается в том, чтобы слушать именно естественную музыку воды.
Сейчас в Японии сюйкинкуцу устраивают не только в дзэнских парках и в частных владениях, но даже в городах, в офисах и в ресторанах. Для этого возле сюйкинкуцу устанавливают миниатюрный фонтан, иногда внутрь сосуда помещают один-два микрофона, затем их сигнал усиливают и подают на замаскированные неподалёку динамики. Результат звучит примерно так:

Хороший пример для подражания.

Энтузиасты сюйкинкуцу выпустили компакт-диск с записями различных сюйкинкуцу, созданных в разных концах Японии.
Идея сюйкинкуцу нашла своё развитие на другом берегу Тихого океана:

В основе этого американского «волнового органа» обычные пластиковые трубы большой длины. Установленные одним своим краем точно на уровне волн, трубы резонируют от движения воды и за счёт своего изгиба вдобавок работают как звуковой фильтр. В традициях сюйкинкуцу вся конструкция скрыта от глаз. Инсталляция уже включена в туристические справочники.
Следующее британское устройство тоже создано из пластиковых труб, но предназначено не для генерации звука, а для изменения уже имеющегося сигнала.
Устройство называется «Оргáн Корти» и представляет собой несколько рядов полых пластиковых труб, закреплённых вертикально между двумя пластинами. Ряды труб работают как естественный звуковой фильтр подобный тем, что установлены в синтезаторах и в гитарных «примочках»: какие-то частоты поглощаются пластиком, другие многократно отражаются и резонируют. В результате звук, поступающий из окружающего пространства, преобразуется случайным образом:

Интересно было бы поставить такое устройство напротив гитарного комбика или любой акустической системы и послушать, как при этом изменится звук. Воистину, «…всё вокруг есть музыка. Или может ею стать при помощи микрофонов» (американский композитор Джон Кейдж). …Думаю этим летом у себя за городом создать сюйкинкуцу. С лингамом.

3.3. Бытовые шумы и вибрация

Шум – это сочетание звуков различной интенсивности и частоты, возникающих при механических колебаниях.

В настоящее время научный прогресс привел к тому, что шум достиг настолько высоких уровней, которые являются уже не просто неприятными для слуха, но и опасными для здоровья человека.

Различают два вида шума: воздушный (от источника до места восприятия) и структурный (шум от поверхности колеблющихся конструкций). Шум в воздухе распространяется со скоростью 344 м/с, в воде – 1500, в металле – 7000 м/с. Помимо скорости распространения, шум характеризуется давлением, интенсивностью и частотой звуковых колебаний. Давление звука – это разность между мгновенным давлением в среде при наличии звука и среднем давлением при его отсутствии. Интенсивностью называют поток энергии в единицу времени на единицу площади. Частота звуковых колебаний находится в широком диапазоне от 16 до 20000 герц. Однако, основной единицей оценки звука является уровень звукового давления, измеряемый в децибелах (дБ).

За последнее время средний уровень шума в крупных городах увеличился на 10–12 децибел. Причина возникновения проблемы шума в городах состоит в противоречии между развитием транспорта и планировкой городов. Высокие уровни шума наблюдаются в жилых домах, школах, больницах, местах отдыха и т. д.; следствием этого являются повышение нервного напряжения населения, снижение работоспособности, увеличение количества заболеваний. Даже ночью в квартире тихого города уровень шума достигает 30–32 дБ.

В настоящее время считается, что для сна и отдыха допустим шум до 30–35 дБ. При работе на предприятии допускается интенсивность шума в пределах 40–70 дБ. Кратковременно шум может повышаться до 80–90 дБ. При интенсивности более 90 дБ шум вреден для здоровья и тем вреднее, чем продолжительнее его воздействие. Шум 120–130 дБ вызывает боль в ушах. При 180 дБ может быть летальный исход.

Как фактор экологического воздействия в доме источники шума можно разделить на внешние и внутренние.

Внешние – это в первую очередь шум городского транспорта, а также производственный шум от предприятий, расположенных вблизи дома. Кроме того, это могут быть звуки магнитофонов, которые на всю громкость включают соседи, нарушающие «акустическую культуру». Внешним источником шума являются также звуки, например, расположенного внизу магазина или почтового отделения, звуки взлетающих или идущих на посадку самолетов, а также электропоездов.

К внешним шумам, пожалуй, надо отнести и шум лифта и постоянно хлопающей входной двери, а также плач соседского ребенка. К сожалению, стены жилых зданий, как правило, плохо звукоизолированы. Внутренние шумы обычно непостоянны (кроме звуков, которые издает телевизор или игра на музыкальных инструментах). Из этих переменных шумов больше всего неприятен шум неправильно установленной или устаревшей сантехники и шум работающего холодильника, который с помощью автоматики включается время от времени. Если под холодильником нет звукоизолирующего коврика или внутри не закреплены полки, то этот шум может быть довольно значительным – кратковременным, но достаточно сильным для того, чтобы испортить настроение человеку. Человеку мешает шум от работающего пылесоса или стиральной машины, если конструкция этих приборов устарела и не соответствует принятым требованиям, в том числе к допустимому уровню шума.

Ремонт в вашей или в соседской квартире – это какофония звуков. Особенно неприятны звуки электродрели (современные бетонные стены очень труднопробиваемы) и резкие звуки от удара молотка. Среди внутренних шумов особенное место занимают звуки радиоприборов. Для того чтобы музыка доставляла удовольствие (какая музыка – это другой разговор), ее уровень не должен быть выше 80 дБ, а длительность – относительно кратковременной. С точки зрения экологии недопустимо, если телевизор или радио включены на большую громкость и работают долго. Знакомый автора сказал соседу, который беспрерывно о чем-то говорил, что он любит радио за то, что его всегда можно выключить. Опасным является постоянное применение плеера. Мало того, что звуки плеера нарушают работу барабанных перепонок, так они еще создают круговые магнитные поля вокруг головы, нарушая работу мозга.

Каждый человек воспринимает шум индивидуально; это зависит от возраста человека, состояния его здоровья и окружающих условий. Органы слуха могут приспосабливаться к постоянным или повторяющимся шумам, но эта приспособляемость не может защитить его от патологических изменений слуха, а лишь временно отодвигает сроки этих изменений.

Ущерб, который причиняет слуху сильный шум, зависит от высоты и частоты звуковых колебаний и характера их изменения. При ухудшении слуха человек начинает в первую очередь хуже слышать высокие звуки, а затем низкие. Воздействие шума в течение длительного времени может повлиять отрицательно не только на слух, но и вызвать другие заболевания в организме человека. Чрезмерный шум может явиться причиной нервного истощения, психической угнетенности, язвенной болезни, расстройства сердечно-сосудистой системы. Особенно сильное влияние шума ощущают люди пожилого возраста. Большее воздействие шума ощущают люди умственного труда, чем физического, что связано с большим утомлением нервной системы при умственном труде.

Бытовой шум значительно ухудшает сон. Особенно неблагоприятны прерывистые, внезапные шумы. Шум уменьшает продолжительность и глубину сна. Шум в 50 дБ увеличивает срок засыпания на час, сон становится более поверхностным, после пробуждения чувствуется усталость, головная боль и сердцебиение.

Звуковые волны, имеющие частоту ниже 16 герц, называются инфразвуком, а выше 20000 Гц – ультразвуком; их не слышно, но они также воздействуют на организм человека; например, бытовой вентилятор может быть источником инфразвука, а писк комаров – ультразвука. Звук снижает не только остроту слуха (как принято думать), но и остроту зрения, поэтому, водителем транспорта не стоит постоянно слушать музыку за рулем. Интенсивный звук повышает кровяное давление; правильно делают люди, изолирующие больных в доме от шумов. Кроме того, шум просто вызывает обычную усталость. Работа, выполняемая в условиях звукового засорения окружающей среды, требует больше энергозатрат, чем работа в тишине, т. е. становится более тяжелой. Если шум постоянен по времени и частоте, он может вызвать неврит, при этом в начале снимается чувствительность к звукам определенной частоты: при 130 дБ возникает боль в ушах, при 150 дБ – поражение слуха при любой частоте. Соседка автора практически полностью потеряла слух, проработав 25 лет на ткацкой фабрике.

Для защиты людей от вредного влияния шума необходимо нормировать его интенсивность, спектральный состав, время действия и другие шумовые характеристики.

При гигиеническом нормировании в качестве допустимого устанавливается такой уровень шума, при котором в течение длительного времени не обнаруживаются изменения в физиологических показателях организма человека.

Для людей творческих профессий рекомендуется уровень шума не более 50 дБА (дБА – это эквивалентная величина уровня звука с учетом ее частоты); для проведения высококвалифицированной работы, связанной с измерениями, – 60 дБА; для работы, требующей сосредоточенности, – 75 дБА; другие виды работ – 80 дБА.

Эти уровни определены для производства, но их не рекомендуется превышать и в домашних условиях.

Санитарные нормы допустимого шума в помещениях жилых и общественных зданий и на территории жилой застройки устанавливают нормативные уровни звукового давления и уровня звука для помещений жилых и общественных зданий, для территорий микрорайонов, больниц, санаториев, мест отдыха.

Важная роль в борьбе с шумовым загрязнением принадлежит системе контроля и методам измерения фактического уровня шума. В настоящее время в крупных городах России проводится мониторинг шума в определенных точках города, составляются шумовые карты. В помощь санитарной службе образованы специальные постоянные комиссии по борьбе с городским шумом.

Установление санитарных норм допустимых уровней и характера шума позволяют разработать технические, планировочные и другие градостроительные мероприятия, направленные на создание благоприятного шумового режима.

Наличие нормативов и знание фактического положения в отношении мест возникновения интенсивности и источников шума позволяют планировать мероприятия по борьбе с шумом и предъявлять необходимые требования к предприятиям, стройкам и различным видам транспорта.

Для измерения уровня шума в быту лучше всего рекомендовать шумомер малогабаритный ШМ-1. Этот прибор можно купить в магазине приборов или в экологических фирмах (например, в «Экосервисе»). Порядок работы с приборами приведен в сопроводительной документации.

Существует ряд возможностей для уменьшения уровня шума в городах и населенных пунктах. К общим мерам по борьбе с интенсивным шумом на производстве можно отнести конструирование маломощных машин и применение бесшумных или малошумных технологических процессов; разработку и использование более эффективных изоляционных материалов при строительстве производственных и жилых зданий; устройство шумозащитных экранов различного вида и т. д.

Большие возможности по защите населения от шума несут в себе различные градостроительные мероприятия. К ним относятся: увеличение расстояния между источником и защищаемым объектом; использование специальных шумозащитных полос озеленения; различные приемы планировки, рациональное размещение шумных и защищаемых объектов микрорайонов.

Зеленые полосы насаждений между проезжей частью и жилой застройкой способствуют концентрации уровня шума (и окислов углерода).

Борьба с бытовым шумом может быть успешной только тогда, когда человек будет проявлять максимум «акустической культуры».

Какие же способы борьбы с бытовым шумом можно рекомендовать жителям?

Так же, как и для других видов излучений, методы защиты человека от вредного влияния шума – это защита временем и расстоянием, уменьшением мощности источника звука, изоляцией и экранированием. Но здесь, как ни при каких других воздействиях, играет роль и социальная защита, вернее, соблюдение норм совместного проживания людей.

По важности способа защиты от шума, по-видимому, надо начать с уменьшения его мощности. Внешние шумы, как правило, своими силами снизить нельзя, если разве что не переехать в другой, более тихий район города. Но устраниться от шума транспорта (включая, например, шум самолетов и электричек) могут не все жители города. Легче бороться со звуковыми хулиганами (молодыми любителями громкой музыки, располагающимися обычно на детских площадках) вплоть до обращения в милицию после 11 часов вечера. Исключение – выпускной вечер, когда в конце мая в течение всей ночи по неизвестно кем установленной традиции разносятся звуки современной музыки с громкостью взлетающего лайнера (более 100 дБ). К исключению относятся взрывы петард в праздничные ночи, особенно в Новогоднюю ночь. Но тут уж обычный житель ничего сделать не сможет, как бы он ни устал за день. Единственный выход – выйти на улицу и самому пустить ракету. Шум лифта можно частично снизить, обратившись в ЖЭК с просьбой провести ремонт и профилактику силового оборудования лифта. Если жилье расположено на последнем этаже от шума и вибрации лифта можно защититься только экранированием (звукоизоляцией) стены, примыкающей к лифту. Влияние хлопанья наружной двери можно предотвратить установкой современной малошумной двери или по старинке приклеиванием к ней, например резиновых прокладок. От плача соседского ребенка или от результатов семейных разборок можно защититься тремя способами: повесить ковер на сопредельную стену (хоть это и не модно), перенести спальню в тихую комнату (т. е. создать у себя зону тихого отдыха) или применить индивидуальное средство защиты от шума – бируши (или ватные тампоны в уши). Сейчас можно купить недорогие и очень эффективные зарубежные бируши в магазинах спецодежды.

С внутренними шумами проще: электроприборы должны быть современными (т. е. тихими). Но, к сожалению, они зачастую очень дороги. Холодильник, стиральная машина и пылесос – непременные атрибуты технического прогресса – должны по возможности включаться ненадолго, на минимальную мощность и подальше от больных детей. Это защита временем, расстоянием и снижением мощности источника излучения волн. Холодильник и стиральную машину к тому же целесообразно устанавливать на резиновый коврик, что защитит жителей не только от шума и вибрации, но и будет дополнительной степенью электроизоляции. Серьезной шумовой проблемой в доме являются радиоаппараты (телевизоры, радиомагнитофоны, радио). Но здесь хозяева могут не только ослабить атаку, например, детей на свои барабанные перепонки, но и своевременно и радикально устранить источник шума выключением. Это зависит от «акустической культуры» жителей квартиры.

Некоторые пожилые люди не выносят громких резких звуков. Например, инвалид ВОВ, один из первых применивших «катюши», очень болезненно воспринимает стуки, заявляя, что он в избытке наслушался их при разрывах мин.

Что касается сантехники, то, к сожалению, краны часто текут (что наносит государству еще и экономический урон, так как в России потребление воды в 2–2,5 раза выше, чем за рубежом, и мы еще никак не можем перейти к пользованию счетчиками воды). Очень удобны зарубежные шаровые краны, которые почти не шумят и не протекают. За сантехникой хозяину необходимо тщательно следить и не допускать поломок. Шум воды в сливном бачке удачно снижается установкой резинового шланга на поплавковом регуляторе, но чаще всего его срывает струей воды, и жители, не заглядывая в бачок, удивляются, почему слив стал таким шумным, что будит домочадцев по ночам. Сильно без нужды открывать краны нецелесообразно и потому, что это шумно, и потому, что кран вибрирует, и потому перерасходуется питьевая вода. Шум в трубах здания устраняется с трудом и только специалистами и нервирует в основном жителей верхних этажей. Для решения этой проблемы иногда достаточно обратиться к сантехникам ЖЭКа, чтобы они устранили воздушные пробки в водопроводной сети.

Что касается защиты расстоянием, то холодильник целесообразно вынести в прихожую, а стиральную машину – в ванную, что, к сожалению, не всегда удается при малых размерах кухни, ванной и прихожей.

В квартире должно быть хотя бы одно помещение без излучений (включая комнату без шума) – это тихая и безопасная зона позволит увеличить срок жизни живущих в квартире людей.

Ремонт квартиры – это, конечно, форс-мажор (ЧС квартирного масштаба). Люди, у которых дома идет ремонт, заметно отличаются от других людей: они нервные, уставшие и бледные. В это состояние вносит свой вклад шум ремонта (рев и вибрация дрели, стук молотков, шум паркетных машинок). К счастью, эта чрезвычайная ситуация длится сравнительно недолго.

В отличие от других излучений, загрязняющих бытовую среду, шум может быть благоприятным и даже комфортным. Автор имеет в виду шум морских волн, ветра в лесу, пение птиц и шум дождя, если находиться в укрытии, и, конечно, музыку (негромкую, мелодичную и лучше всего классическую).

Вспоминается один педагогический эксперимент, проведенный автором в колледже. При замене урока по мировой культуре автор разрешил заниматься студентам своими делами (переписыванием конспектов, тихими разговорами, разгадыванием кроссвордов), но тихо, на 40 дБ включил магнитофон с записью симфонии Моцарта. После урока несколько студентов попросили переписать эту запись, несмотря на их любовь к поп-музыке.

В природе и на производстве существует еще одна разновидность волн – вибрация. К счастью, она для жилья не характерна, если не считать вибрации холодильника, стиральной машины или вентилятора. Значительно хуже, если рядом расположена ТЭЦ или метро мелкого залегания. Основной метод борьбы с вибрацией – применение демпферов (гасителей вибрации), в качестве которых могут использоваться ковры, паласы и резиновые коврики.

<<< Назад

Вперед >>>

Из этюдов о природе
* * *
Часто пасмурный день с привычным незаметным морозом к заходу солнца разрывает на западе небо и солнце садится в ореоле дневного света. Гонимые облака высвечиваются жарко-красным и льдинисто-белым, рваным полукольцом замыкают сверху далекую голубизну и солнце...
А здесь на земле сумрачно, мы придавлены грязно-синим и лишь смотрим. Шумит ветер, обозначая какое-то начало.
Сумерки незаметно приносят воздуху цвет, краски заката, напротив, затухают, и кусочек дня там, вдали, становится все меньше и пепельно-лиловым.
* * *
И в лесу ты так рад шуму листьев на ветру или дальнему гулу, ты так рад отдельным движениям листьев, сливающимся в резко-неровный, но постоянный шум-глубину … Он вызывает в тебе странное состояние отдыха, когда будто к тебе прикасается что-то родное и единственное возможное, что-то значительное и лёгкое
Этот шум – отовсюду, заполняет все уголки твоей памяти, твоей задумчивости, он и сопровождение и сам начало-условие… При шуме ветра мы в пути всегда, подбирая на ходу драгоценные минуты и дни нашей прошлой жизни, нет, объявляя их драгоценностями
А шум не мешает – он наш, земной, он не создан нами – был он …
Шум ветра, прекрасный и удивительный шум ветра,
поклонялся ему
* * *
Шум деревьев... Как много он может сказать: всегда несет легкую боязную тревогу: возможность, отдаленную иной нашей оценки.
Светлое освещение при ветре и шуме странность еще обнаженная.
Но ветер - земное, он игра, как и зимой, неистовая. Освещение дарит нам тени, мягкие или ясные, и для нас видимое - удивительно правдивое, радостно-тревожное...
* * *
На берегу большой реки с ветром только мерный шум волн, шум над тобой, и вода в волнах под солнцем и отдаленная под остальным небом - нам какая-то сильная первооснова, проходящая мимо, но которую мы чувствуем понятно-понятно, словно она была ожидаемой.
Шум волн мгновенно нарастающий, повторяемый, шум волн пронизывает свет яркий солнца, наши мысли, шум воды на берегу...
* * *
Шум деревьев, травы во время мелкого дождя, сильный порывистый шум … Он зелен, ненасытен, боязен, рождает образы …
Шум – близкое от жизни, неотделимое, а при ярком солнце, тепле, он какое-то значение, словно мчащееся в разных направлениях, сильное значение …
* * *

Из работы "Милетские постулаты"

Шум волн на берегу - природная мерность; в сумерках, подхватывающая взгляд твой, взгляд любой свежестью и освещением, при свете дня, обнажающая основание и мгновенную легкость бесконечного верхнего пространства, при всех событиях - один и тот же шум, мерно накатывающийся, да и оставляемый здесь же.., этот шум, эта мерность были до человека (до жизни?).
Мы знаем разнообразие прибоя - от ленивых прибрежных всплесков всей этой тяжелой водной поверхностью до беспрерывно бегущих на берег грозных волн, вырастающих перед самым берегом в пенистые россыпи.
Что нам та мерность? Часами можем смотреть на прибой, думая о своем (как - думая? и думая ли?). Какие неосознаваемые ассоциации возникают в нашем внутреннем мире? какое удовлетворение испытываем мы?
Возможно, что на границе воды и земли (и - воздуха) при оптимальных условиях зарождалась и должна была «зародиться» жизнь, ибо вся эта граница на самом деле -
гигантская пробирка, где различные химические реагенты смешивались, «взбалтывались», «подогревались»...
И - инфраусловия, сопровождающие эти процессы, процессы Рождения. Как пронизали условия (окружение?) рождающиеся структуры? И достаточно ли их на подобной границе сред?
И сейчас на этих гигантских водных площадях, или прозрачных до дна или скрывающих свои глубины, неподвижных или быстрых течением, давным-давно все в сфере влияния Живых существ. Сейчас - эти пространства, словно по инерции повторяют (уже для нашего сознания) те же условия окружения - смутные (и вместе с тем до предела конкретные!)...
Этот шум, эти все наши ощущения вызывают в душе нашей странное движение, странное соответствие (к чему? соответствие чего?) ...Словно быть на берегу, быть перед водной поверхностью при этом шуме - нам успокоение, нам какая-то живительная сила.
Это и чувство края. Времени? Водное пространство не напрасно наделено суеверьями (поверьями), какой-то защитой от злых сил. Действительно ли наше пра-прапрошлое оставило нам какие-то ориентиры? и мы их чувствуем, и уже как-то выразили?
...на берегу реки или озера, на берегу моря, при сумеречном освещении (с луной или без) - великое время, время диалога без слов, время - духовный лекарь. Как прочесть глубинную красоту? когда неостановимая жажда смотреть, вбирать в себя пространство спокойной силы будто сдвигает в сознании все имеющиеся предчувствия, и направлено движение это к чему-то близко понятному, может быть, даже родному, но неуловимому, невыражаемому прямо и не могущему быть выражено четко и ясно: потому что родина нам - все земное окружение, потому что Начала наши, начала сознательные - от природного к людям, а не от людей к людям же. Начала.
Как иначе выразить это?

Шум листьев

Конечно, он вызывает воспоминания, и не просто о конкретных событиях, но незаметно «укладывает» воспоминания в непонятную и успокаивающую протяженность, в какое-то движение, можно сказать, тревожно-спокойное (!). Ловя себя на мысли о том, что ты стараешься что-то осознать, ты думаешь о своих невесомых и всеприсутствуемых мыслях как о венце могучего и природного, бесконечно длительного, тревожно-прекрасного, ибо доказываемого тут же...
При шуме листьев ты отвлекаешься от своей природы, ты отстранен даже от суеты человеческого, от тяжести человеческого, где-то и свое осознание (!) ты словно подсматриваешь со стороны...
Шум листьев. Усиливающийся - верховой, по верхушкам деревьев, до отдельных мягких хлопаний и исчезающий подле тебя, и - напротив, словно уходящий в разные
стороны, ослабевающий, и словно погружаемся мы, наконец, в какое-то единственно «верное» течение, а голубым днем шум листьев чист и прозрачен, а пасмурным лесной шум «спускает» мысли (!)... Шум листьев - лучший отдых твой; это связь нашего необъятного внутреннего мира, требующего тем не менее доказательств своего существования по сравнению с миром внешним, и даже по отношению к своему телу (!)... Эта связь с миром внешним, может, однако, также в считанные мгновенья буквально захлопнуть¬ся-и также незаметно для остального внешнего, для остальной Вселенной.
Что это за связь? какие миры встречаются, в большинстве случаев и не влияя друг на друга?
Шум листьев или нечто сходное «показывает» масштабы того, что имеет человек: как во Вселенной имеются сгустки материи со сверхплотным веществом, где искажены все физические величины, так и в нашем внутреннем мире, в бесконечно малом «вместилище» (по сравнению с масштаба¬ми Земли), совершенно фантастично (один к одному!) отражается мир весь - со всеми своими необозримыми расстояниями. Природное: цвет ландшафтов, беззащитные запахи земли и дождя, цвет воды и, напротив, зимняя суровость белоснежных пространств, сами соотношения физических величин видимого, - как все связано с нашим внутренним миром?
Сознание, как взаимосвязь людей появляется много поз¬же, но не как «шапка», а как итог постепенный, и сознание цементирует свой, меньший объем внутреннего мира, а больший объем, окраинный? и близко не охватывается нашим Я. Вспышки осознания, время от времени озаряющие наш внутренний мир, всегда однонаправлены, как однонаправлен, по сути, даже свет солнца - от себя. Какое единство пронизывает и шум леса, и разговоры людей - мощно и непредвзято? И эстетические оценки наши, и строение Ми¬ра?
Шум листьев, прекрасный и легкий, тревожный и успокаивающий - как следствие, как детали всего течения природы - так нужен нам, людям, и нужно все природное, живое, нужно, чтобы не забываться в своем человеческом, ибо мы, действительно, - венец, да венец только тогда венчает, когда сохраняется вся протяженность многообразия бесконечного и дорогого нам Мира.

Из книги "Природа"

Шум природы

Шум природы великий, ненасытный нам: он возвращает к себе - к единственному и правильному соотношению (какому?) с природой всей, возвращает к непосредственности, но и отторгает наше Я, которое становится беспокойным... В этом соотношении какое-то рождение, постоянное: от всех мыслей, от всего тебя словно силой берется кровное твое; но и не иссякает оно! ты словно в течении единственном оказываешься, вечном, куда включен и ты жизнью и природой своей...
Это, конечно, прежде всего шум волн, - шум волн, шум ветра на берегу реки, озера, моря. Шум самого ветра.
Под ослепительно ярким солнцем, под прохладой ветреного воздуха песчаный пляж теплый, даже горячий. Река размыла лесистый берег, и крутой высокий склон его - поодаль: ты оказываешься посреди постоянного шума, сильного, заполняющего все огромное пространство от тяжелой поверхности беспокойной воды, странно ровной, и уходящей так же тяжело к горизонту, до невесомого неба, бегущих недосягаемых и редких облаков.
Ветер продувал это пространство насквозь: запах и шум волн, шум воздуха, даже гул, казалось, исходили из самого дальнего далека.
Странно хорошо тебе было здесь: беспокойство только от того, что найти ты должен был Слова. Ты должен был описать свое состояние.
В сильный мороз сумерки начинались еще до захода солнца: местность тонко синеющим снегом и насквозь пронизываемая звонким холодом летела вверх - навстречу холод¬ной пустоте неба. И слышно было тревожное и стонущее гудение телеграфных проводов вдоль дороги, да и все до горизонта казалось также тревожной и стонущей поверхностью.
А ветер - будто начинающийся подле тебя, слабый, обжигающий.
...Всегда ветер своим едва заметным или заполняющим все и вся шумом пробуждал неясное и счастливое в душе; мы забывались в своей памяти, в своих непритязательных фантазиях. Этот шум листьев в лесу, шум самих деревьев под ветром был до нас, и для природы нашего внутреннего мира он имеет какое-то созидающее значение, или охраняющее, подобно тому, как имеет значение свет, тепло...
Шум, звуки есть следствие какого-то перемещения, движения, впрочем, например, свет был также следствием...
Может быть, действительно, неопределенный, дифференцируемый нами до какой-то известной степени (стадии), шум, остающийся в сущности таинственным, воздействовал
непроизвольно на наши мысли; и наш внутренний мир, формально находясь при какой-то внешней информации, фактически оставался сам по себе: был «монолог» внутреннего мира, без участия Я, монолог безболезненный.
Я любил дождь, его шум, - шум дождевых капель: по земле, крыше, по листьям в лесу, шум ночной дали, шум ветра...
Наступала тишина, осознавали мы ее как бы вдруг, тишина извивалась, была неуловима, она пряталась за каждую точку в пространстве: стучало в висках, слышно билось сердце, за своим дыханием ты ничего не слышал извне...
Огромный мир замирал.

Звуки жизни

В оглушительной тишине зимнего леса теньканье синиц, деловито осматривающих деревья, - словно противовес громаде небесного зимнего дня. Изящные и миниатюрные птицы своими голосами очерчивали короткими штрихами свое, недоступное нам, пространство, напоминали о том, что мы не одни.
Теньканье синиц, пение и голоса других птиц нам говорят о неожиданности взаимоотношений, поразительно несводимых друг к другу.
Почему-то более приходят на память голоса птиц: в утоляющей жажду прохладной синеве неба слышим мы прощальные крики журавлей, наконец находим мы в небе знаменитый и немногочисленный клин, быстро удаляющий¬ся, с периодическими криками, долетающими до земли как миганье бортовых огней самолетов.
В этих звуках, журавлей ли, синиц ли, звуках других ли птиц, мы слышим недоступную большинству из нас чистоту, однозначность. Парадоксально, что ее мы никак не можем определить, но пытаемся всякий раз. И всякий раз нас словно возвращают к некоей отчужденности, свойственной нам, отчужденности от остального мира, да и от других людей.
...колония грачей, галок, ворон обосновалась на больших деревьях во дворе областной больницы; постоянные и резкие крики, как ни странно, успокаивали: с того далекого детства, когда все я услышал и запомнил, я понял это.
Это был природный фон. Как и запах тополиных почек, запах мокрых деревьев; как и шум листьев и ветвей. Но и крики птиц заставляли следить за характером самого крика и далее - за характером поведения птиц. Мы начинали домысливать.
Звуки жизни напоминали о той или другой жизни, именно напоминали, ибо без звуков мы не можем верить реальности происходящего. Как будто шум природы, звуки жизни, голоса людей действительно есть доказательство (решающее?).
Беззвучному миру мы не верим (?), во всяком случае воспринимали бы его настолько искаженно, что в конце концов как люди мы не состоялись.
Мир света без мира звуков - обрубленный мир; это сплошное Начало - без продолжения. Целостность мира не может быть без природного шума, более того, слыша только шум, воспринимая только «продолжение», мы легко додумываем
«Начало».
Нам легче прочесть прошлое, чем предвидеть будущее. (Наверное, слепые и глухие люди подвержены разным специфическим расстройствам психики.)
И давно для нас звуки жизни неотделимы от природного шума: свистит ветер, запутываясь в ветвях дерева, - что это? Звуки жизни уже давно символизируют общее состояние дня, времени года: в конце мая многоголосое пение лягушек на пруду - это долгие вечерние сумерки; в июне эхом в низкой и прохладной ночи раздается пение соловья; перед быстрой наступающей ночью в сентябре с пруда доносится частый говор гусей, да чрезмерно-громкие и деловито заканчивающиеся выкрики уток...
Звенит в сумерках зеленый овраг, заполненный до отказа стрекотом кузнечиков, со свистом рассекают в вышине день проносящиеся стайкой стрижи: как «отделить» звук от света?

Из книги "И звук, и свет"

Природный шум

Как «число» природный шум не уравновешивает свет: следствием света являются и тепло, и запахи.., кроме того, числа мы скорее как бы восстанавливаем... при взгляде назад (?).
Никак не может ум наш примирить нас с природой вокруг: нам кажется, чувствуется так много...
Природный шум ты ждешь, не осознавая, но даже зная, что ты будешь где-то на природе, менее всего ты его представляешь. Можно ли отдельно представлять звуки природы? Ведь звуки - предельно функциональны! они как бы прилагаются к событиям. Скорее представляешь ты всегда ненасытные просторы, таинственные громады уютного света...
И вдруг - шум, это новое чувство пространства, его вбирание в себя, его целительное... омовение всех пор твоего тела и твоей души; шум возвращает память к смутным истокам, он соединяет непредставимое время для тебя - без слов для тебя совершается великий круговорот всего того, что составляет твое целое... В любое время года и дня настигает тебя шум пространства, нет, не шум и скрежет машин, грохот и гуденье придуманного человеком, но природы, родившей тебя... Шум техники только тогда не возмущает восприятие, когда он «уменьшен», когда мы не считаем его...опасным? неестественным?
Шум природы необходим; подобно тому, как горный или лесной ручей очищает свое русло, обнажая чистые камешки, песок, и прозрачно-струящаяся и холодная вода утоляет жажду и своим блеском, так и шум природы очищает нас, успокаивает, восстанавливает незаметно соподчиненность мыслей и ощущений.., и заставляет думать!
Это лучший в мире отдых: в нашем внутреннем мире устанавливается согласие! Пусть на острие наших отношений среди людей остаются противоречия, но «тылы» наших «фронтов» укрепляются. Контакт с природой идет без слов... Свет и звуки формируют пространство внутри нас, наша особенность укрепляется всеобщим. Ведь это все направлено к тому, что называют душевным здоровьем.
А как быстра и неостановима эта связь света и звука: она есть игра и природы, и твоего ума; вспыхивающие образы в твоем внутреннем мире плотнят, теснят поток мыслей, провоцируют, тренируют ум...
И где мысли наши - при шуме ветра, дождя, например?
...мерный шум дождевых капель в бесконечно емкой воздушной пустоте словно объединяет все небо: ведь каждая точка спустившегося к земле неба вмещала шум! она принимала звуки, и звуки резонировали в объемах (!) точек, резонировали в твоем внутреннем мире. Мерный и тихий шум объединял огромную местность вместе с небом и тобою, и было хорошо тебе.
Необходим нам шум природы, он подстраховывает... нас (!), питает наши силы, исцеляет нас, даже возвращает к жизни, напоминает нам...весь пройденный путь... без слов... Путь становления человека.
И разве это не удивительно?
Среди света и звуков взрос человек, свет и звук в основе внутри у нас, и - в небесной оправе.

Шум волн

Усиливает шум прибоя зрительную картину; может быть, всегда звуки в норме лишь сопровождают образы... И не прав: звуковые ряды, общий фоновый шум, отдельные звуки воссоздают... отношение ко всему, определяют перспективу поведения, заново оценивают память.
А может быть, весь слуховой сюжет более глубок? более важен для нашего отношения, оценок? ведь ордината времени... звуковая (?)?
А светлым прозрачным днем мягкая водная гладь старого пруда еще более светлела, выплескиваясь у берега едва слышимыми случайными водными толчками. Эти всплески, то близкие, то отдаленные, в повествовательных фразах природы словно расставляли знаки препинания.
Но вот уже мчат порывы ветра сердитую рябь воды, и по поверхности пруда, отставая от ветра и отклоняясь в стороны, идут, темнеясь и сверкая, волны, словно стремясь выйти на берег... И свежий и сильный ветер течет и шумит за тобою, поднимая запах воды, пены и мокрой глины, и тихие всплески быстро набегающих волн...сыт¬но очерчивают линию берега... Водное тепло, свежесть, движение.
На большой реке шум прибоя воспринимался иначе: другие ветры, другой простор... Волны накатывались на берег тяжело и медленно, а отступали, просачиваясь сквозь песок, истончаясь и исчезая, и вновь нехотя накатывались...
Эта ритмичная, то ли тишина, то ли разлетающаяся тяжесть, звучная и низкая, располагала к себе, не противоречила ни отдыху, ни работе, но освобождала... место для мыслей, втягивая в свое пространство...
Мерный шум прибоя здесь уже являл силу природы, реальную, свершающуюся на глазах, и может быть, знаки препинания расставлял ты сам, ведь звуки нам... показатель, лишь (?) показатель, предупреждающий о чем-либо, звуки усиливали оценки, они... обучали нас, и может быть, вытеснялись реальные картины прибоя фантазиями, вытеснялись потому, что мерный шум... соединял... образы и представления с чем-то требуемым.
Шум волн на берегу реки исчезал в небе тотчас; при сильном ветре, шторме, он уже заполнял воздух до туч - вместе с дождем.
Надвигающиеся волны взрывались на берегу, разлетаясь брызгами: все случайные звуки, слова твои, - тонули в серой и теплой грохочущей громаде; тяжело и глухо волны отступали к новому быстро надвигающемуся водяному валу...
Смелая эта стихия завораживала, приглашала или да¬же заставляла смотреть. А грозный шум?
Наконец, морской прибой при шторме - запределен для нашего воображения... Грозный шум уже не был показателем чего-то возможного; здесь, на берегу моря переписывалась история Земли, а мы - отставали от... собственной (?) истории...
Нежится море под солнцем, блистает его живая поверхность, и дышит даль, дышит небо свежестью, а берег сам держит в своих границах эту текучую и потому изменчивую, шумную тяжесть...

Лесной шум

Летом древесные листья отвечают малейшему движению воздуха; под ветром ветви и даже сами деревья раскачиваются; потому лес весь всегда переполнен
случайными звуками, ожидаемым шумом. Звуки в лесу - как линии, как ажурные сплетения, тонкие, изящные, цветные, теплые, звуки в лесу уютны, теснят пространство; а шум лесной - как крыша, как защита, как естественная граница, шум незаметно для тебя сохраняет в тебе же какое-то правильное соотношение, какую-то дистанцию между опасным, ненужным тебе, даже враждебным и твоим поиском, твоими мыслями и заботами... Лесной шум возвращает к таинственным, но земным истокам, лесной шум разрушает эгоцентрические построения: к тебе прикасается единственно возвышенная родная природа... невесомым и задумчивым, независимым направлением...
Что без нас природа? какую тревогу прочитываем мы в звуках и шуме всей этой прекрасной земли, породив¬шей нас?
А вокруг то усиливающийся, то затихающий «хор» тонких и всегда прохладных листьев, то отдаленный, то близкий, отчетливый: мелодия шума не вмещается в твои представления о ритме и рифме, она непредсказуема, неожиданна, протяжна; редкие звуки падающих ветвей, тонко и сухо ломающихся еще до земли и редкие звуки-стоны где-то внутри стволов и ветвей, - отчетливы, словно раздаются в тишине; вся звуковая картина объемна, огромна, живительна.
Ты же оказываешься сильнее: оставляешь тревогу, более того, ищешь и находишь ее там, где остаешься... один на один с природой.
Ветер трогал верхушки деревьев: этот отдаленный - едва слышимый шум, где сопротивлялись, трепеща, не¬подвижные листья, где порывы ветра сгибали в разные стороны ветви, и листья полоскались в воздухе, порождая шелест, хлопки и общий шум; шум этот нарастал, по отдельным листочкам спускался едва ли не к земле,
и гудел... теплой и шероховатой зеленью, шум дополнял световые и теплые коридоры в лесу, окружал их.
Этот лиственный шум отвечал нашему подсознанию, открывал ему... требуемые им возможности, подобно то¬му, как третье измерение требовалось для объема...
Создавал звук пространство! новые возможности, но¬вые горизонты: ум нехотя отпускает нас, наше разумное устанавливает запреты... Предчувствия недоступны анализу, даже чувства осознаются не полностью.
Между тем, подсознательное для нас - золотое дно; шум листьев, например, шум деревьев обнажает «прииски», заставляет их работать.
Тревогу - очистительную! возвышенную! - лесной шум вызывал осенними днями, солнечными и ветреными, когда тепло тонким налетом проявлялось на лесных по¬лянах, опушках, на твоей одежде, лице, а покрытая травами и немногими опавшими листьями земля оставалась неподвижно холодной...
Тревожна свобода твоя, свобода мыслей тревожна.., а лес спасал...

Шум ветра

«Слушать в мире ветер» - значит освободить напряжение на ситуацию, дать волю мыслям, значит быть в естественном круговороте собственного внутреннего мира.
Шум ветра понятен без слов: заново ты переживаешь виденные ранее картины, утверждаются в тебе какие-то оценки, связи, вся память перед тобой словно обнажает свои подробности - без усилий, ненавязчиво... Открыт ты внешнему, ты забываешься, прекрасно забываешься в земной природе; внешнее, как ключ, открывает забытые тобой кладовые. Ветер вольный: звуки, вызываемые ветром, овевающие,то есть, предметы, строения, деревья на ветру со звуковым ореолом... В голубом или сером небе, но объемном, прозрачном, воспринимаешь невидимую ин¬формацию - удивительно, таинственно. Какая она для тебя, «вольная» информация?
На всех препятствиях своих ветер «находит» обходные или сквозные пути, и - возникают невидимые новые границы... Всего лишь навсего - движение, и такое многообразие шума и звуков!
Совершенно особенные ошущения твои под ветром на просторе - в поле, вообще на открытом месте: без меры тебе предлагается свобода, без меры тебе - свет, звуковое сияние - ореол, предлагается тебе направление (- самой жизни?); да, утверждаются в тебе сила и жажда жизни... от физических основ, существовавших и до человека... Ветер, овевающий тебя, напоминает... о чем? О каких глубинах в себе ты и не догадываешься? лишь как бы со стороны открываешь их.
...И ореол этот слышимый, действительный, самым нежным образом возводит земная природа, дарит его.., утверждается смелость твоя... В жаркие летние дни готов ты птицей лететь сквозь эту ненасытимую свободу воз¬духа. До каких, например, температурных границ смелость твоя? то есть, возможность? Но в любое время года и суток ты любишь этот звуковой шлейф движения. Удивительно, что есть звуки, шум, удивительно, что ты их воспринимаешь с оценкой новой, неожиданной, неожидаемой...
А зимнее метельное время под завыванье и стоны тяжелого и морозного ветра воспринимаешь ты как течение, как сон, - оно, это время, не в тебе, оно чужое: все жесткое и холодное для тебя чужое, ты лишь можешь приспособиться к нему.
Ты - момент, ты мгновенен в мыслях, но твои глубины памяти, невесомые и безграничные, вдруг оживают, развертываясь странным вневременным состоянием... В тебе ведь просыпаются переживания разных лет, воскресают несбывшиеся надежды, и рядом боль от осознания их недостижимости...
Шум ветра - в старом строении, в ветвях деревьев, гул ветра в телеграфных проводах - все знак нам, все ключ, ведь ответ в нас уже давно: «лишь слова не звучат»...
Наш Дух «читает» нашу Душу, а душа - весь мир, и где - внешний, где внутренний?
Именно звук приоткрывает тайны наших связей с природой...

Из книги "Этюды о сознании"

514*. При шуме ветра, особенно в лесу, в сознании нашем пробуждаются «разные» миры. Замечательно, что от нашей воли здесь ничего не зависит…Естественно оживают одни уголки памяти, естественно уступают место другим, и все «пробуждающиеся» блоки информации – целостны, и всё, что воспринимаешь ты – целебно и возвышенно…
Сознание твоё – как Вселенная, словно отдельно от тебя, излечивает в такое время, находит «для тебя» силы
В нашем внутреннем мире повторяются великие колебания мира: достойны ли «мы» своего сознания?
* * *
525*. Лесному шуму, шуму волн на берегу, - шуму ветра открыта вся закодированная в сознании жизнь, и эта жизнь в подобные минуты, часы как бы раскрепощается: как будто из сознания «уходит» Я…
Это значит, что оно появилось (проявилось) так же естественно. Но как?

Сегодня озвучка театральных пьес и кинофильмов относительно проста. Большинство необходимых шумов существует в электронном виде, недостающие записываются, обрабатываются на компьютере. Но еще полвека назад для имитации звуков использовались удивительной хитроумности механизмы.

Тим Скоренко

Эти удивительные шумовые машины выставлялись на протяжении последних лет в самых разных местах, впервые — несколько лет тому назад в Политехническом музее. Там мы подробно рассмотрели эту занимательную экспозицию. Дерево-металлические устройства, удивительным образом имитирующие звуки прибоя и ветра, проезжающего автомобиля и поезда, цокот копыт и звон мечей, стрекотание кузнечика и кваканье лягушки, лязг гусениц и разрывы снарядов — все эти удивительные машины разработал, усовершенствовал и описал Владимир Александрович Попов — актер и создатель шумового оформления в театре и кино, — которому и посвящена выставка. Наиболее интересна интерактивность экспозиции: приборы не стоят, как нередко у нас принято, за тремя слоями пуленепробиваемого стекла, а предназначены для пользователя. Подходи, зритель, притворись звукооформителем, посвисти ветром, пошуми водопадом, поиграй в поезд — и это интересно, действительно интересно.

Фисгармония. «Для передачи шума танка используется музыкальный инструмент фисгармония. Исполнитель нажимает одновременно несколько нижних клавиш (и черных, и белых) на клавиатуре и при этом накачивает воздух с помощью педалей» (В.А. Попов).

Шумовых дел мастер

Владимир Попов начинал карьеру в качестве актера МХАТа, причем еще до революции, в 1908 году. В своих воспоминаниях он писал, что с детства увлекался звукоимитацией, пытался копировать различные шумы, природные и искусственные. С 1920-х годов он окончательно уходит в звуковую отрасль, проектируя разнообразные машины для шумового оформления спектаклей. А в тридцатых его механизмы появились и в кино. Например, с помощью своих удивительных машин Попов озвучивал легендарную картину Сергея Эйзенштейна «Александр Невский».

Он относился к шумам как к музыке, писал партитуры для звукового фона спектаклей и радиопостановок — и изобретал, изобретал, изобретал. Некоторые машины, созданные Поповым, сохранились до сих пор и пылятся в подсобках различных театров — развитие звукозаписи сделало его хитроумные механизмы, требующие определенных навыков обращения, ненужными. Сегодня шум поезда моделируется электронными методами, в поповские же времена целый оркестр по строго заданному алгоритму работал с различными устройствами, чтобы создать достоверную имитацию приближающегося состава. В шумовых композициях Попова порой было задействовано до двадцати музыкантов.

Шум танка. «Если танк появляется на сцене, то в этот момент вступают в действие четырехколесные приборы с металлическими пластинами. Прибор приводится в действие вращением крестовины вокруг оси. Получается сильный звук, очень похожий на лязг гусениц большого танка» (В.А. Попов).

Итогами его работы стали книга «Звуковое оформление спектакля», вышедшая в 1953 году, и полученная тогда же Сталинская премия. Можно привести здесь много различных фактов из жизни великого изобретателя — но мы обратимся к технике.

Дерево и железо

Важнейшим моментом, на который далеко не всегда обращают внимание посетители выставки, является тот факт, что каждая шумовая машина — музыкальный инструмент, на котором нужно уметь играть и который требует определенных акустических условий. Например, «громовая машина» во время спектаклей всегда ставилась на самый верх, на мостки над сценой, чтобы раскаты грома разносились по всему зрительному залу, создавая ощущение присутствия. В небольшой же комнате она производит не такое яркое впечатление, звук ее не столь естественен и находится значительно ближе к тому, чем является на самом деле, — к лязгу железных колес, встроенных в механизм. Впрочем, «ненатуральность» некоторых звуков объясняется тем, что многие из механизмов не предназначены для «сольной» работы — только «в ансамбле».

Иные машины, напротив, идеально имитируют звук независимо от акустических свойств помещения. К примеру, «Перекат» (механизм, издающий шум прибоя), огромный и неповоротливый, настолько точно копирует удары волн о пологий берег, что, закрыв глаза, можно легко вообразить себя где-то у моря, на маяке, в ветреную погоду.

Конный транспорт №4. «Прибор, воспроизводящий шум пожарного обоза. Чтобы в начале действия прибора дать слабый шум, исполнитель отводит ручку регулятора влево, благодаря чему происходит смягчение силы шума. При перемещении оси в другую сторону шум возрастает до значительной силы» (В.А. Попов).

Попов делил шумы на ряд категорий: батальные, природные, индустриальные, бытовые, транспортные и т. д. Некоторые универсальные приемы могли использоваться для имитации различных шумов. Например, подвешенные на определенном расстоянии друг от друга листы железа различной толщины и размеров могли сымитировать и шум приближающегося паровоза, и лязг производственных машин, и даже гром. Универсальным устройством Попов называл также огромный барабан-ворчун, способный работать в разных «отраслях».

Но большинство подобных машин достаточно просты. Специализированные же механизмы, предназначенные для имитации одного и только одного звука, заключают в себе весьма занимательные инженерные мысли. Например, падение капель воды имитируется вращением барабана, боковую сторону которого заменяют натянутые на разных расстояниях веревки. При вращении они приподнимают неподвижно укрепленные кожаные хлыстики, которые хлопают по следующим веревкам — и это действительно похоже на капель. Ветры различной силы также имитируются с помощью барабанов, трущихся о всевозможные ткани.

Кожа для барабана

Пожалуй, самая замечательная история, связанная с реконструкцией машин Попова, случилась во время изготовления большого барабана-ворчуна. Для огромного, диаметром почти в два метра, музыкального инструмента требовалась кожа — но оказалось, что приобрести выделанную, но не выдубленную барабанную кожу в России невозможно. Музыканты отправились на настоящую скотобойню, где купили две свежеснятые с быков шкуры. «В этом было что-то сюрреалистическое, — смеется Петр. — Подъезжаем мы на машине к театру, а у нас в багажнике — окровавленные шкуры. Мы затаскиваем их на крышу театра, там мездрим, сушим — неделю на всю Сретенку запах стоял…» Но барабан в итоге удался на славу.

Каждый прибор Владимир Александрович в обязательном порядке снабжал подробной инструкцией для исполнителя. Например, устройство «Мощный треск»: «Сильные сухие разряды грозы выполняются с помощью прибора «Мощный треск». Встав на площадку станка прибора, исполнитель, подавшись грудью вперед и положив обе руки поверх зубчатого вала, обхватывает его и повертывает по направлению к себе».

Стоит заметить, что многие из машин, использованных Поповым, были разработаны до него: Владимир Александрович лишь усовершенствовал их. В частности, ветровые барабаны применялись в театрах еще во времена крепостного права.

Изящная жизнь

Одним из первых фильмов, целиком озвученным с помощью механизмов Попова, была комедия режиссёра Бориса Юрцева «Изящная жизнь». Помимо голосов актёров, в этом фильме, вышедшем на экраны в 1932 году, нет ни одного записанного с натуры звука — всё сымитировано. Стоит заметить, что из шести полнометражных фильмов, снятых Юрцевым, этот — единственный сохранившийся. Попавший в опалу в 1935 году режиссёр был сослан на Колыму; его фильмы, кроме «Изящной жизни», были утеряны.

Новая инкарнация

После появления звуковых библиотек про машины Попова почти забыли. Они отошли в разряд архаизмов, в прошлое. Но нашлись люди, заинтересованные в том, чтобы техника прошлого не только «восстала из пепла», но и вновь стала востребованной.

Идея сделать музыкальный арт-проект (тогда еще не оформившийся как интерактивная выставка) давно теплилась в сознании московского музыканта, пианиста-виртуоза Петра Айду — и вот наконец нашла свое материальное воплощение.

Прибор «лягушка». Инструкция к прибору «Лягушка» значительно сложнее, нежели аналогичные указания к прочим устройствам. Исполнитель квакающего звука должен был хорошо владеть инструментом, чтобы итоговая звукоимитация получилась достаточно натуральной.

Команда, работавшая над проектом, частично базируется в театре «Школа драматического искусства». Сам Петр Айду — помощник главного режиссера по музыкальной части, координатор производства экспонатов Александр Назаров — руководитель театральных мастерских и т. д. Впрочем, в работе над выставкой принимали участие десятки людей, не связанных с театром, но готовых помогать, тратить свое время на странный культурологический проект — и все это было не зря.

Мы беседовали с Петром Айду в одной из комнат с экспозицией, в страшном грохоте и гаме, извлекаемом из экспонатов посетителями. «В этой экспозиции множество пластов, — говорил он. — Некий исторический пласт, поскольку мы подняли на свет историю очень талантливого человека, Владимира Попова; интерактивный пласт, поскольку люди получают удовольствие от происходящего; музыкальный пласт, поскольку по окончании выставки мы планируем использовать ее экспонаты в наших спектаклях, причем не столько для озвучки, сколько как самостоятельные арт-объекты». В то время, как Петр говорил, за его спиной работал телевизор. На экране сцена, где двенадцать человек слаженно играют композицию «Шум поезда» (это фрагмент спектакля «Реконструкция утопии»).

«Перекат». «Исполнитель приводит прибор в действие мерным ритмическим покачиванием резонатора (корпуса прибора) вверх и вниз. Тихий прибой волн выполняется медленным ссыпанием (не до конца) содержимого резонатора с одного его конца в другой. Прекратив ссыпание содержимого в одну сторону, быстрым движением приводят резонатор в горизонтальное положение и сейчас же отводят его в другую сторону. Мощный прибой волн выполняется медленным ссыпанием до конца всего содержимого резонатора» (В.А.Попов).

Автоматы изготовлялись по оставленным Поповым чертежам и описаниям — сохранившиеся в коллекции МХАТа оригиналы некоторых машин создатели выставки увидели уже после окончания работ. Одной из основных проблем было то, что легко добываемые в 1930-х годах детали и материалы сегодня нигде не используются и в свободной продаже не водятся. Например, латунный лист толщиной 3 мм и размерами 1000x1000 мм найти практически нереально, потому что нынешний ГОСТ подразумевает разрезку латуни только 600x1500. Проблемы возникали даже с фанерой: требуемая 2,5-миллиметровая по современным стандартам относится к авиамодельной и достаточно редка, разве что из Финляндии выписывать.

Автомобиль. «Шум автомобиля производится двумя исполнителями. Один из них вращает ручку колеса, а другой нажимает рычаг подъёмной доски и приоткрывает крышки» (В.А. Попов). Стоит заметить, что с помощью рычагов и крышек можно было значительно варьировать звук автомобиля.

Была и еще одна сложность. Сам Попов неоднократно замечал: чтобы сымитировать какой-либо звук, нужно абсолютно точно представлять себе, чего хочешь добиться. Но, например, звук переключения семафора 1930-х годов никто из наших современников никогда не слышал в живую — как же удостовериться в том, что соответствующий прибор изготовлен правильно? Никак — остается только надеяться на интуицию и старые кинофильмы.

Но в общем и целом интуиция создателей не подвела — им все удалось. Хотя изначально шумовые машины предназначались для людей, умеющих с ними обращаться, а не для потехи, в качестве интерактивных экспонатов музея они очень хороши. Вращая рукоять очередного механизма, глядя на транслируемый на стену немой кинофильм, ты ощущаешь себя великим звукорежиссером. И чувствуешь, как под твоими руками рождается не шум, но музыка.