Два главных слова: пасхальные приветствия на одиннадцати языках. Почему пролог иоанна читается на пасху - россыпь следов

1 В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
2 Оно было в начале у Бога.
3 Все чрез Него на́чало быть, и без Него ничто не на́чало быть, что на́чало быть.
4 В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.
5 И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
6 Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.
7 Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.
8 Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.
9 Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.
10 В мире был, и мир чрез Него на́чал быть, и мир Его не познал.
11 Пришел к своим, и свои Его не приняли.
12 А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, 13 которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.
14 И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.
15 Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня.
16 И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, 17 ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.

Толкование:

Свт. Иоанн Златоуст

Ст. 1-3 В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Сей бе искони к Богу: вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть

В начале бе Слово, и Слово бе к Богу. Видишь ли ты в этом изречении все его дерзновение и силу? Как он вещает, нисколько не колеблясь, не ограничиваясь догадками, но все говоря положительно? Свойство учителя – не колебаться в том, что сам он говорит. А если бы кто, желая наставлять других, нуждался в человеке, который бы мог поддерживать его самого, то, по справедливости, ему следовало бы занимать место не учителя, а учеников. Если же скажет кто-нибудь: почему евангелист, оставив первую Причину, тотчас начал беседовать с нами о второй? – то говорить о первом и втором мы отказываемся. Божество выше числа и последовательности времен, поэтому и отрекаемся говорить так, но исповедуем Отца самосущего и Сына, от Отца рожденного.

Так, скажешь ты; но почему же (евангелист), оставив Отца, говорит о Сыне? Потому, что Отец был всеми признаваем, хотя и не как Отец, а как Бог; но Единородного не знали. Поэтому-то и справедливо евангелист поспешил тотчас, в самом начале, предложить познание о Нем для тех, которые не ведали Его. Впрочем, и об Отце он не умолчал в этих же словах. Обрати внимание на духовный смысл их. Знал он, что люди искони и прежде всего признавали и чтили Бога. Поэтому сперва и говорит (о бытии Сына): в начале, а потом далее называет Его и Богом, но не так, как Платон, который одного называл умом, а другого душою. Это чуждо божественного и бессмертного естества. Оно не имеет ничего общего с нами, но весьма далеко от общения с тварию, – разумею по существу, а не по действиям. Поэтому-то евангелист и называл Его Словом. Имея намерение вразумить (людей), что это Слово есть Единородный Сын Божий, евангелист, чтобы кто-нибудь не предположил здесь страстного рождения, предварительно наименованием Сына Словом уничтожает всякое злое подозрение, показывая и то, что Он есть от Отца Сын, и то, что Он (рожден) бесстрастно. Видишь ли, как я сказал, что в словах о Сыне он не умолчал и об Отце? Если же этих объяснений недостаточно для совершенного уразумения этого предмета, не удивляйся: у нас теперь речь о Боге, о Котором невозможно достойным образом ни говорить, ни мыслить. Поэтому и евангелист нигде не употребляет выражения: существо, – так как и невозможно сказать, что есть Бог по Своему существу, – но везде показывает нам Его только из Его действий.

Так видим, что это Слово немного после называется у него Светом, и опять Свет этот именуется Жизнью. Впрочем, не по этой одной причине он так называл Его, но, во-первых, по этой причине, а во-вторых, потому, что Слово имело возвестить нам об Отце. Вся, елика слышах от Отца, сказано, возвестих вам (см.: Ин. 15, 15). Называет же Его вместе и Светом, и Жизнью потому, что Он даровал нам свет ведения, а отсюда – жизнь. Вообще же нет ни одного такого имени, нет таких ни двух, ни трех и более имен, которые были бы достаточны для выражения того, что касается Божества. По крайней мере желательно, чтобы хотя многими (именами), хотя и не вполне ясно, можно было изобразить Его свойства. Не просто же евангелист назвал Его Словом, а с прибавлением члена, отличая Его и этим от всех других (существ). Видишь ли, как не напрасно я сказал, что этот евангелист вещает нам с небес? Смотри, куда он тотчас, в самом начале, воспарив, возвел душу и ум своих слушателей. Поставив ее выше всего чувственного, выше земли, выше моря, выше неба, он возводит ее превыше самих ангелов, горних херувимов и серафимов, выше престолов, начал, властей и вообще убеждает ее вознестись выше всего сотворенного. Что же? Ужели, возведши на такую высоту, он мог остановить нас здесь? Никак.

Но подобно тому, как если бы человека, стоящего на берегу моря и обозревающего города, берега и пристани, привел кто-нибудь на самую середину моря и тем, конечно, удалил бы его от прежних предметов, однако ж ни на чем не мог бы остановить взора его, а только ввел бы его в неизмеримое пространство зрения, – так и евангелист, возведши нас выше всякой твари, устремив нас к вечности, ей предшествовавшей, оставляет взор наш носиться, не давая ему достигнуть в высоте какого-либо конца, так как там и нет конца. Разум, восходя к началу, испытывает, какое это начало. Потом, встречая: бе, всегда предваряющее его мысль, не находит, где бы ему остановить свой помысл, но, напрягая взор и не имея возможности ничем его ограничить, утруждается и опять возвращается долу. Выражение: в начале бе означает не что иное, как бытие присносущное и беспредельное. Видишь ли истинное любомудрие и догматы божественные, – не такие, как у эллинов, предполагающих времена и признающих одних богов старшими, других младшими? Ничего подобного нет у нас. Если Бог есть, как и действительно есть, то ничего нет прежде Его. Если Он – Творец всего, то Он – первее всего. Если он – Владыка и Господь всего, то все – после Него, и твари и веки.

Итак, что же я говорю? То, что выражение: бе, в отношении к Слову, означает, во-первых, вечность Его бытия: в начале, сказано, бе Слово. А во-вторых, то же бе показывает, что Слово было у кого-либо. Так как Богу по преимуществу свойственно бытие вечное и безначальное, то прежде всего это и выражено. Потом, чтобы кто-нибудь, слыша – в начале бе Слово, не признал Его и нерожденным, такая мысль предупреждается тем, что прежде замечания, что было Слово, сказано, что оно бе к Богу. А чтобы кто-либо не почел Его словом только произносимым или только мысленным, для этого прибавлением члена (?), как я уже прежде сказал, и другим выражением (к Богу) устранена и такая мысль. Не сказано: бе в Боге, но: бе к Богу, чем означается вечность Его по ипостаси. Далее еще яснее открывается это в присовокуплении, что Бог бе Слово...

В начале бе Слово, и Слово бе к Богу. Когда все прочие евангелисты начинали с воплощения (Матфей говорит: книга родства Иисуса Христа, сына Давидова; Лука вначале повествует нам о Марии; и Марк подобным же образом излагает сначала повествование о Крестителе), для чего Иоанн только вкратце коснулся этого предмета, притом уже после тех первых слов, сказав: и Слово плоть бысть ст. 14, а все прочее – Его зачатие, рождение, воспитание, возрастание минуя, вдруг возвещает нам о Его вечном рождении? Какая тому причина, я и скажу вам теперь. Так как прочие евангелисты большею частью повествовали о человеческом естестве Сына Божия, то должно было опасаться, чтобы по этому самому кто-нибудь из людей, пресмыкающихся по земле, не остановился только на этих одних догматах, что и случилось с Павлом Самосатским [Павел Самосатский, епископ Антиохийский, еретик III века].

Итак, возводя склонных к падению людей от такого пресмыкания по земле и привлекая к небу, Иоанн справедливо начинает свое повествование свыше, от бытия предвечного. Тогда как Матфей приступил к повествованию, начав от Ирода царя, Лука – от Тиверия Кесаря, Марк – от крещения Иоаннова, евангелист Иоанн, оставив все это, восходит выше всякого времени и века, и там устремляет ум своих слушателей к одному: в начале бе, и, не позволяя уму нигде остановиться, не полагает ему предела, как те (евангелисты) – Ирода, Тиверия и Иоанна. Но вместе с этим достойно удивления и то, что как Иоанн, устремившись к возвышеннейшему слову, не оставил, однако ж, без внимания и воплощения, так и они, с особенным тщанием повествуя о воплощении, не умолчали также и о предвечном бытии. И этому так быть должно, потому что один Дух двигал души всех их; а потому они и показали совершенное единомыслие в своем повествовании.

Ты же, возлюбленный, когда слышишь о Слове, никогда не терпи тех, которые называют Его творением, равно как и тех, которые почитают Его простым словом. Много есть слов божественных, которыми действуют и ангелы, но ни одно из этих слов не есть само Божество, а все это только пророчество и Божие повеление. Так обыкновенно называет Писание законы Божии, повеления и пророчества. Поэтому, и говоря об ангелах, оно присовокупляет: сильнии крепостию, творящии слово Его (Пс. 102, 20). Напротив, это Слово (о котором говорит евангелист Иоанн) есть ипостасное Существо, бесстрастно происшедшее от Самого Отца. Это именно, как я и прежде сказал, (евангелист) изобразил самым наименованием Слова. Потому как изречение: в начале бе Слово означает вечность, так и выражение: сей бе искони к Богу (ст. 1, 2) показывает Его совечность (с Отцом). А чтобы ты, услышав: в начале бе Слово и признав его вечным, не подумал, однако ж, что жизнь Отца на некоторое расстояние, то есть на большое число веков, предшествует (жизни Сына), и, таким образом, чтобы ты не положил начала Единородному, (евангелист) присовокупляет: искони бе к Богу, то есть Он так же вечен, как Сам Отец. Отец никогда не был без Слова; но всегда был Бог (Слово) у Бога (Отца), в собственной, однако ж, ипостаси. Но как же, скажешь ты, евангелист говорит, что Слово в мире бе, если Оно было действительно у Бога? Подлинно, оно и у Бога было, и в мире было: никаким местом не ограничивается как Отец, так и Сын. Если величию Его несть конца, и разуму Его несть числа (см.: Пс. 146, 5), то ясно, что существо Его не имеет никакого временного начала.

Ты слышал, что в начале сотвори Бог небо и землю? Что ты думаешь об этом начале? Без сомнения, то, что небо и земля произошли прежде всех видимых творений. Так когда слышишь о Единородном, что Он в начале бе, разумей бытие Его прежде всего мыслимого и прежде веков. Если же кто скажет: как возможно Сыну не быть по времени после Отца? – происшедший от кого-либо необходимо должен быть после того, от кого произошел, – отвечаем, что таковы только человеческие рассуждения, и тот, кто предлагает такой вопрос, будет, пожалуй, давать еще более нелепые вопросы. Но этого не должно бы допускать даже до слуха. У нас ныне слово о Боге, а не о естестве человеческом, подчиненном порядку и необходимости подобных умствований. Впрочем, для совершенного удовлетворения людей более слабых будем и на это отвечать.

Скажи мне: сияние солнца из самого ли естества солнечного истекает, или из чего иного? Всякий, имеющий неповрежденные чувства, необходимо признает, что сияние происходит от того самого естества солнца. Но, хотя сияние исходит от самого солнца, однако ж мы никогда не можем сказать, что оно существует после солнечного естества, потому что и солнце никогда не является без сияния. Итак, если и в видимых и чувственных телах то, что происходит от чего-нибудь другого, не всегда после того существует, от чего происходит, то почему ты не веришь этому в рассуждении невидимого и неизреченного естества? И здесь то же самое, только так, как сообразно это вечному существу. Поэтому и Павел назвал Сына сиянием славы Отчей (Евр. 1, 3), изображая этим и то, что Он рождается от Отца, и то, что Сын совечен Отцу. Скажи же мне: все века и всякое пространство времени не чрез Сына ли произошли? И это необходимо должен признать всякий, кто не потерял еще ума. Итак, нет никакого расстояния (времени) между Отцом и Сыном; а если нет, то Сын не после Отца существует, но совечен Ему.

Выражения: прежде, и: после обозначают понятия времени. Без века или времени никто не мог бы и представить себе таких понятий. А Бог выше времен и веков. Если же, несмотря на то, ты будешь утверждать, что Сын получил начало, то смотри, как бы чрез такие умозаключения не дошел ты до необходимости и Самого Отца подвести под какое-либо начало, под начало хотя первейшее, но все же – начало. Скажи мне: приписывая Сыну какой бы то ни было предел или начало и от этого начала восходя еще выше, не говоришь ли ты, что Отец существует прежде Сына? Очевидно так. Скажи же далее: на сколько прежде Отец существует? Малое или великое расстояние здесь ты укажешь, во всяком случае ты подведешь Отца под начало. Очевидно, что, назвав это расстояние великим или малым, ты будешь, таким образом, измерять его, но измерять нельзя, если с той и другой стороны нет начала. Итак, для этого, сколько от тебя зависит, ты даешь начало и Отцу; и, следовательно, по вашему рассуждению, не будет уже безначальным и Отец.

Видишь ли, как истинно сказанное Спасителем и как слово Его везде являет свою силу? Какое это слово? Иже не чтит Сына, не чтит и Отца (Ин. 5, 23). Знаю, что для многих сказанное непонятно; потому мы во многих случаях и остерегаемся вдаваться в подобные умозаключения, так как простой народ не может следить за ними, а если бы и стал следить – не удерживает из них ничего с твердостию и точностию. Помышления бо смертных боязлива, и погрешительна у мышления их (см.: Прем. 9, 14). Между тем я охотно спросил бы противников наших и о том, что значит сказанное у Пророка: прежде Мене не бысть ин Бог, и по Мне не будет (Ис. 43, 10). Если Сын после Отца существует, то как же сказано: и по Мне не будет! Или уже вы будете отвергать и самое существо Единородного? ... С другой стороны, если Сын не совечен Отцу, то почему ты называешь бытие Его беспредельным? Если Он имеет начало исперва, то, хотя бы Он был бессмертен, Он не может еще быть беспредельным. Беспредельное должно быть без пределов с той и другой стороны. Изъясняя это, и Павел говорит: ни начала, ни животу конца имея (Евр. 7, 3), и таким образом выражает и безначальность, и бесконечность, то есть как в том, так и в другом отношении Он не имеет предела; как нет конца, так нет и начала.

Далее: каким образом, если Сын есть живот, могло быть когда-нибудь время, в которое Он не был? [Здесь святитель Иоанн Златоуст имеет в виду выражение ариан о Сыне Божием: было, когда Его не было] Если Он есть живот, как Он и действительно есть, то все согласятся, что жизнь должна существовать всегда, быть безначальною и бесконечною...

и свет во тме светится, и тма его не объят

И свет во тме светится (ст. 5). Тьмою здесь называет и смерть, и заблуждение. Свет чувственный сияет не во тьме, а когда нет тьмы; но проповедь евангельская светила среди мрака заблуждения, все облегавшего, и рассеивала его. Свет этот проник и в самую смерть и победил ее, так что уже одержимых смертию избавил от нее. Итак, поелику ни смерть, ни заблуждение не преодолели этого света, но он всюду блистает и светит собственною силою, то евангелист и говорит: и тма его не объят (ст. 5). Да он и неодолим, и не любит обитать в душах, не желающих просвещения.

Бысть человек послан от Бога, имя ему Иоанн

Евангелист, вначале сказав нам о Боге Слове то, что было особенно нужно, далее последовательно и по порядку переходит к соименному с ним проповеднику Слова, Иоанну. А ты, слыша, что он послан был от Бога, не принимай его слов за человеческие. Все он вещал не от себя, но от Пославшего его. Поэтому называется он и ангелом (вестником), так как дело вестника – ничего не говорить от себя. Слово: бысть означает здесь не происхождение его, а именно его послание. Бысть послан от Бога, то есть его Бог послал. Как же говорят, что слова: во образе Божии сый (Флп. 2, 6) не выражают равенства Сына со Отцом, потому что (к слову: Бог) не приложишь член (o)? Вот и здесь [В словах: бысть человек послан от Бога] совсем нет члена. Между тем разве здесь речь не об Отце? А что сказать о словах Пророка: се, Аз послю ангела Моего пред лицем Моим, иже уготовит путь Твой (Мал. 3, 1; Мф. 11, 10)? Слова: мой и твой указывают на два лица.

Блаж. Феофилакт Болгарский

Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете

Так как часто случается, что свидетель бывает выше того, о ком свидетельствует, то чтобы ты не подумал, что и Иоанн, свидетельствующий о Христе, был выше Его, евангелист в опровержение этого лукавого помысла говорит: «он не был свет». Но, может быть, кто-нибудь скажет: ужели мы не можем называть светом ни Иоанна, ни иного кого из святых? Светом мы можем назвать каждого из святых, но Светом, в данном значении, не можем назвать. Например, если кто тебе скажет: Иоанн есть ли свет? - согласись. Если же спросит так: ужели Иоанн есть оный Свет - скажи: нет. Ибо сам он не есть свет в собственном смысле, но свет по причастию, имеющий сияние от истинного света.

Свт. Иоанн Златоуст:

И мир Его [Христа] не позна (1, 10). Евангелист называет здесь миром множество людей растленных, преданных земным делам, толпу, мятежный и бессмысленный народ. Но други Божии и все дивные мужи познавали Христа еще прежде Его явления во плоти. Именно о праотце Сам Христос сказал: Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день Мой: и виде и возрадовася (Ин. 8, 56). И о Давиде в обличение иудеев Он говорил: како убо Давид духом Господа Его нарицает, глаголя: рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене (Мф. 22, 43–44). Много раз, препираясь с ними, Он упоминает и о Моисее (Ин. 5, 46); а о прочих Пророках – Апостол.

Во своя прииде, и свои Его не прияша . Откуда пришел Все Наполняющий и Везде Сущий? Какое место лишил Своего присутствия Тот, Кто в руке Своей держит все и над всем владычествует? Никакого места Он не оставил (как это возможно?). А совершилось это по Его снисхождению к нам. Так как Он, будучи в мире, не казался находящимся в мире, потому что неведом был, напоследок же явил Себя, благоволив облечься в нашу плоть, то это самое явление и снисхождение Его евангелист и называет пришествием. Достойно удивления, что ученик не стыдится унижения своего Учителя, но смело описывает нанесенное Ему оскорбление: и это – не маловажное доказательство его правдолюбивого духа. Впрочем, если стыдиться, то надобно стыдиться за тех, которые нанесли, а не за Того, Кто претерпел оскорбление. Он тем еще более прославился, что и после такого оскорбления так промышляет о Своих оскорбителях; а они пред всеми оказались неблагодарными и презренными, потому что отвергли, как врага и неприятеля Того, Кто пришел к ним с такими благами. Да и не тем только они повредили себе, но и тем, что не получили того, чего достигли принявшие Его. А что получили последние?

Елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти (ст. 12). Но для чего же ты, блаженный, не сказываешь нам и о наказании тех, которые не приняли Его, а говоришь только, что они свои были и во своя Пришедшего не приняли? А что они за это потерпят, какому наказанию подвергнутся, того ты не присовокупил. Может быть, чрез это ты более устрашил бы их и угрозою смягчил бы грубость их надменности. Для чего же ты умолчал об этом? Но какое же другое, говорит евангелист, наказание могло бы быть более того, что они, имея возможность сделаться чадами Божиими, не делаются таковыми, но добровольно лишают сами себя такого благородства и чести? Впрочем, наказание их не ограничится тем только, что они не получат никакого блага; их постигнет еще огонь неугасающий, что впоследствии яснее открывает евангелист. Теперь же он говорит о неизреченных благах, дарованных принявшим Господа, и вкратце изображает эти блага следующими словами: Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти. Хотя бы то были рабы или свободные, эллины или варвары, или скифы, хотя бы немудрые или мудрые, жены или мужи, дети или старцы, незнатные или знатные, богатые или бедные, начальники или простолюдины – все, говорит евангелист, удостоены одной почести. Вера и благодать Духа, устранив неравенство мирских достоинств, всем им сообщила один вид, на всех напечатлела один образ – Царский. Что может сравниться с таким человеколюбием? Единородный Сын Божий не возгнушался сопричислить к лику чад – и мытарей, и волхвов, и рабов, и самых неважных людей, многих еще с поврежденными членами тела и со множеством недостатков. Такова сила веры в Него, таково величие благодати! Как огонь, проникши в землю, в которой есть металл, тотчас из нее производит золото, так, и еще лучше, крещение делает омываемых им из бренных золотыми, когда Дух, наподобие огня, проникает в наши души и, попаляя в них образ перстнаго, износит, как бы из горнила, образ небеснаго, образ новый, светлый, блестящий.

Воскресное чтение Евангелия в память о наших усопших детях.

Сегодня последнее воскресение перед празднованием Вознесения Господня и мы читаем Евангельский отрывок из 1 главы Евангелия от Иоанна, который прочитывается в храме на ночной Литургии в первый день Пасхи, таким образом завершая цикл Пасхальных Евангельских чтений в память о наших усопших детях.

Наши детки ушли в другой мир, мир Царства Божьего, Небесного Царства. Об этом Царстве учил Иисус Христос, когда проповедовал на Земле. Слова Его проповеди записаны в четырех книгах - Евангелии. В переводе с греческого, слово Евангелие означает - «Благая весть». Через чтение Евангелия мы знакомимся с тем миром, в который зовет всех нас Христос, и в котором уже пребывают наши дети. Мир любви, радости, правды, добра и милосердия. Мир, в котором нас ждут наши ангелы.

Каждый желающий, в удобное для него время, может присоединиться к чтению, помянуть на заключительной молитве имя своего ребенка и имена других деток. Имена можно зписывать в комментариях. Это домашняя молитва, поэтому поминать можно всех детей, независимо от того, крещеные они были или некрещеные (даже если ребенку не было дано имя, можно поминать его просто как младенца).

Чтения проходят следующим образом:
1. Чтение молитвы перед Евангелием, за родителей;
2. Чтение одной главы из Евангелия;
3. Чтение поминальной молитвы после Евангелия, об усопших детях.

Молитвы перед чтением Евангелия.

Воскресение Твое, Христе Спасе, / Ангели поют на небесех, / и нас на земли сподоби / чистым сердцем Тебе славити.
(трижды)

Христос воскресе из мертвых, / смертию смерть поправ / и сущим во гробех живот даровав. (трижды)

Воскресение Христово видевше, / поклонимся Святому Господу Иисусу, / единому безгрешному, / Кресту Твоему покланяемся, Христе, / и святое Воскресение Твое поем и славим: / Ты бо еси Бог наш, / разве Тебе иного не знаем, / имя Твое именуем. / Приидите вси вернии, / поклонимся Святому Христову Воскресению: / се бо прииде Крестом радость всему миру. / Всегда благословяще Господа, / поем Воскресение Его: / распятие бо претерпев, / смертию смерть разруши.
(трижды)

Спаси, Господи, и помилуй нас, рабов твоих, и просвети наш ум светом разума Евангелия Твоего и настави нас на стезю заповедей Твоих и научи нас, Спасе, творити волю Твою, яко Ты еси Бог наш.

Евангелие от Иоанна, глава 1 (ст. 1 - 18)

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
Оно было в начале у Бога.
Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.
В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.
И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.
Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.
Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.
Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.
В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал.
Пришел к своим, и свои Его не приняли.
А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.
И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.
Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня.
И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.
Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил.

Поминальная молитва о детях, после чтения Евангелия.
Упокой, Господи, души усопших раб твоих, младенца моего /или сына моего, или дочь мою - ... (имя)/, и всех зде ныне поминаемых детей (имена), и сотвори им вечную память.

Христос воскресе из мертвых, / смертию смерть поправ / и сущим во гробех живот даровав. (трижды)

И другие священнослужители Русской православной церкви , принявшие участие в ночном пасхальном богослужении в храме Христа Спасителя, впервые прочитали Евангелие от Иоанна на 18 языках мира, в том числе арамейском и китайском. Прежде служба велась, как правило, не более чем на нескольких языках, в том числе церковно-славянском, русском, латыни или греческом. Чтение Евангелия на разных языках было призвано подчеркнуть единство христиан мира.

Речь идет о семнадцати первых стихах Евангелия от Иоанна: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог" (Ин 1,1). Согласно церковному календарю, в течение года читаются все четыре Евангелия. Чтение же Евангелия от Иоанна начинается на Пасхальной литургии. Это Евангелие с наиболее сложным богословским содержанием в древние времена звучало в церкви впервые для новокрещенных в пасхальную ночь, тех, кто прошел перед этим курс катехизации.

Традиция чтения Евангелия от Иоанна восходит к X веку. Считается, что она была инициирована константинопольским Патриархом. Сначала текст читался на двух языках – латинском и греческом. Позднее был добавлен древнееврейский, как третий из языков, на которых была сделана надпись на кресте "Иисус Назорей – царь Иудейский". Когда в литургии начали использовать местные языки, этот текст стал читаться и на них.

Сейчас принято читать пасхальное Евангелие на этих трех древних и некоторых современных языках. Чтение символизирует универсальность Евангелия, которое обращено ко всем народам: благая весть о Христе, чья победа над смертью празднуется в Пасхальную ночь, должна быть услышана на всех языках мира.

Существует также традиция пения пасхальных тропарей на разных современных языках. Главным песнопением праздника является тропарь "Христос воскресе из мертвых…". Тропарем в церковной традиции называется краткое песнопение, выражающее суть празднуемого события. Радостный гимн, возвещающий о воскресении Христа, первый раз звучит в пасхальную ночь, когда крестный ход, обойдя вокруг храма, останавливается у его закрытых дверей. Радостная песнь "Христос Воскресе…" многократно повторяется в церковных богослужениях на протяжении всех сорока дней празднования Пасхи. Весть о воскресении Спасителя возвещается всем народам во всех уголках земли, и в православных церквах можно услышать пение тропаря Пасхи на разных языках.

Как напоминает РИА "Новости" , тропарь повествует о том, как на рассвете первого дня после субботы (теперь этот день недели мы называем воскресеньем в память о воскресении Христа), когда жены-мироносицы подошли ко гробу, чтобы помазать благовониями тело своего Учителя и Господа, оказалось, что тяжелый камень, закрывавший вход в пещеру погребения, отвален. Гроб пуст: в нем лишь погребальные пелены, в которые было завернуто тело Иисуса Христа. Сам же Христос воскрес! Вот как это звучит на разных языках:

на греческом: Χριστος Aνεστη!

на латыни: Christus resurrexit!

на английском: Christ is Risen!

на немецком: Christus ist auferstanden!

на французском: Le Christ est ressuscité!

на испанском: ¡Cristo ha resucitado!

на итальянском: Cristo è risorto!

на шведском: Kristus är uppstånden!

на японском: Hristos fukacu

на арабском: Hakam Kam

на иврите: Mashiah kam

на турецком: Mesih dirildi!

на русском: Христос Воскресе!

Глубокий символический смысл имеет то, что, как правило, читается пасхальное Евангелие на десяти языках: церковнославянском, русском, древнегреческом, латинском, древнееврейском, английском, немецком, французском, итальянском и испанском. Это «многоязычие» символизирует то, что Благая Весть о Воскрешении Иисуса Христа имеет значение для каждого из нас и обращена ко всему человечеству, независимо от места проживания людей и от того, на каких языках они говорят.

Неотъемлемой частью является чтение Евангелия от Иоанна - одного из самых красивых и величественных священных текстов. Во время праздничной службы звучит начало данного святого писания, где говориться не о чуде Воскрешения Христа, а повествуется о том, кто такой Бог, и о Свете, который он нам несет.

Евангелие от Иоанна читается ровно 50 дней, начиная с Пасхи и вплоть до праздника Святой Троицы. То есть весь тот период, когда в сердцах современников Иисуса Христа, увидевших своими глазами его Воскрешение и Вознесение, жила огромная радость от встречи со Спасителем и оттого, что они стали свидетелями величайшего из чудес, которое впоследствии легло в основу православной веры.

Четыре Евангелия являются частью книг Нового завета. Это тексты, в которых современники Иисуса Христа описывают период его земной жизни:

• чудо рождения Спасителя;
• его учение:
• смерть;
• воскрешение.

Со временем события жизни Христа, описанные в Евангелиях, легли в основу практически всех церковных празднеств. Состав книг Священного писания был определен церковью еще в 4 веке. Несмотря на то, что текстов Евангелие существует гораздо больше, каноническими были признаны только четыре писания. Истинными считаются книги, авторами которых являются Матфей, Марк, Лука, Иоанн.

В данных трудах, конечно же, встречаются пересечения, но это четыре разные книги. Авторы этих Евангелий не просто пересказывали тексты друг друга, а описали события земной жизни Христа так, как они их видели, расставляя свои акценты. Иисус Христос был послан нам, для того, чтобы рассказать людям, как они должны жить на земле, чтобы потом вознестись в Царство Небесное. И его слова, являющиеся откровением Божией воли, были сохранены для потомков на страницах Евангелий.

Каждый, кто хочет познать волю Господа и слово его, должен обращаться за этим знанием к священным книгам. Именно поэтому чтение Евангелия является неотъемлемой частью церковных богослужений, как повседневных, так и праздничных.

Евангелие на пасхальном богослужении

Во время праздничной службы в честь Светлого Христова Воскресения в храмах читается Евангелие от Иоанна, начиная с пролога, с его самых первых слов, где говорится о том, что Бог пришел в наш мир для того, что бы дать людям Свет и Спасение. У любого христианина может возникнуть вопрос, почему в этот великий праздник читается именно это начало Святого писания, а не, например, текст, повествующий о Воскресении Христовом.

В первые века христианства на пасхальных богослужениях действительно звучало одно из Евангельских чтений, рассказывающих о Воскресении Христовом. Но затем, примерно в 10 веке, произошло своего рода богословское переосмысление всего случившегося, и было назначено к чтению именно начало Евангелия от Иоанна как одно из самых «высоких». Святая Церковь решила, что в Пасху, когда весь православный мир славит Воскрешение Христа, важнее не пересказывать историю свершившегося чуда, а напомнить людям о том, ради чего Сын Божий пришел в наш мир и ради чего он умер, а затем воскрес.

Уже много лет во время пасхальных богослужений во всех храмах звучит пролог писания Иоанна, где он говорит о том, что Бог пришел в нашу жизнь, чтобы принести в неё свет и спасение.

О пасхальной радости апостолов и образах ветхозаветной и новозаветной Пасхи в , о том, что есть вера христианская и как нам подражать Христу, мы беседуем с преподавателем богословского факультета ПСТГУ, автором спецкурса по Апокалипсису Иоанна Богослова Антоном Небольсиным .

- Как в Евангелии описывается воскресение Христово?

Ближе всего к моменту воскресения, вероятно, относятся слова , когда он говорит о землетрясении, о страхе воинов, стерегущих гробницу, о том, что Ангел отвалил камень. Но везде говорится уже о последующих событиях, а сам момент восстания Христа не описан нигде.

Апостолы сначала услышали весть о том, что Христос воскрес, а уже потом увидели Христа и обрадовались. Конечно, они испытывают такие человеческие качества, как радость. Смерть - это всегда горе, утрата, а преодоление смерти, возвращение к жизни - это радость. Особенно если к жизни возвращается Тот, которого они считали, как минимум, наставником и учителем. Но ведь они устами Петра признали Его Мессией - Христом. Воскрес Спаситель мира Христос и любимый учитель, они Его больше никогда не потеряют, и даже смерть не может разлучить их, так они думали.

Во всех Евангелиях воскресение Христа - кульминационный момент повествований, здесь они достигают своей высшей драматургической точки

- Как евангелисты передают свое переживание воскресения Христа?

Во всех Евангелиях мы видим, что воскресение Иисуса Христа - это кульминационный момент повествований, здесь они достигают своей высшей драматургической точки. Для вообще все Евангелие сводится ко Кресту и Воскресению Христову. У него нет рассказов о жизни Христа, о Его поучениях, чудесах, о том, как Господь ходил по Галилее или как посещал Иерусалим в праздники. Он говорит о Христе распятом и воскресшем, о Его смерти и воскресении.

Отчасти это происходит потому, что он не был свидетелем земной жизни Христа. Но в любом случае Крест и Воскресение для него - это центральные события человеческой истории. Апостол Павел был человеком, чутким к глубочайшим вероучительным проблемам. Разрешение этих проблем он видел в Кресте и Воскресении. Исторического, в узком смысле слова, интереса ко Христу, насколько мы можем судить, у него не было. Он пишет: «Если же и знали Иисуса Христа по плоти, то ныне уже не знаем » (2 Кор. 5:16). Те или иные события Его жизни сами по себе, повседневное общение с Ним, с точки зрения апостола Павла, не имеют значения для людей, которые общаются со Христом в Теле Христовом - в Церкви. Главное - понять смысл общения со Христом, а из какого пункта в какой Он перемещался, это не так важно.

Следует также отметить, что у Павла есть места, где он проводит различие между своими собственными указаниями и повелением Господа (1 Кор. 7:10-12, 25), где утверждает, что говорит нечто «словом Господним» (1Фес. 4:15) или что дает «заповеди от Господа Иисуса» (1 Фес. 4:2). В ряде мест можно обнаружить и явные переклички между наставлениями апостола Павла и поучениями Спасителя (напр. Рим. 12). То есть слова Христа все же играли определенную роль в благовестии апостола.

Но, так или иначе, полновесные богословские суждения мы можем произносить, принимая во внимание свидетельство всех пластов Святого Писания, а послания апостола Павла являются только одним из них, пусть и исключительно важным. Церковь засвидетельствовала важность и значимость исторических деталей земного служения Христа, включив в свой канон евангельские повествования.

Пасха в Апокалипсисе

Апокалипсис наполнен пасхальным чувством, чтение Апокалипсиса дает ощущение Пасхи

- Как Апокалипсис говорит о Пасхе?

Апокалипсис наполнен пасхальным чувством, если можно так сказать. Во-первых, в начале Апокалипсиса говорится о явлении Христа на острове Патмос в день воскресный, или, как там буквально сказано, Господский. Греческое словосочетание κυριακη ημερα можно понимать не только в смысле обычного дня недели - воскресенья, но и в смысле дня Пасхи. Большинство ученых все же рассматривают его как указание на воскресный день вообще. Но даже если мы понимаем этот день, как еженедельное воскресенье, все равно чтение Апокалипсиса дает ощущение Пасхи.

В описании «подобного Сыну Человеческому » в первой главе Апокалипсиса совмещаются черты описания Сына Человеческого и Ветхого Деньми из 7-й главы книги . В 1-й главе Откровения Иоанна Богослова представлен воскресший и прославленный Христос, Христос в полноте Своего божественного величия, и это яркое место задает перспективу всей книге. Если говорить о последующих образах, чаще всего Христос представлен в свете ветхозаветной Пасхи как Агнец, проливший Свою кровь. В 19-й главе есть образ Христа как Всадника на белом коне, это описание Его Второго пришествия.

В Откровении есть упоминание о «первом воскресении» верующих во Христа (Откр. 20:5-6). По наиболее распространенному толкованию, здесь имеется в виду обновление человека в приобщении ко Христу. Апостол Павел в 6-й главе послания к Римлянам пишет, что в крещении мы совоскресаем со Христом. В этом же смысле говорится о нашем воскресении в Апокалипсисе.

- Что такое вера в Бога в понимании Библии?

В послании апостола Павла к Евреям есть определение веры: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). Здесь вера - это осуществление или реализация того, что по чисто человеческому рассуждению фактически не существует. Мы только ожидаем невидимой реальности полноты богообщения, но своей верой в то, что мы не видим, делаем это фактом нашей настоящей жизни.

В послании к Евреям, вообще говоря, делается очень сильный акцент на вере, как на практическом подвиге человека . Вера - это, прежде всего, верность Богу, стойкость в этой вере, вопреки любым обстоятельствам.

Вера - это верность Богу, стойкость в вере, вопреки любым обстоятельствам, вплоть до мученичества

В послании к Евреям вера сопрягается с терпением. Да, нынешние условия могут быть очень скорбными, ты можешь терпеть гонения и лишения, но вера должна давать тебе силы претерпевать всё, вплоть до мученичества. В 11-й главе этого послания в качестве образцов веры приводятся ветхозаветные святые. О них говорится, что все они ожидали грядущего спасения, спасения во Христе, до которого хронологически им было очень далеко. Обстоятельства их были весьма скорбными. Бог проводил их через многие искушения, но они явили свою веру тем, что, несмотря на все эти испытания, сохранили .

Если мы возьмем послания апостола Павла к Римлянам и к Галатам, то увидим там использование понятия веры в несколько ином смысле. Там говорится о вере, которая противопоставляется человеческим делам, прежде всего, делам закона. То есть вера - это соединение со Христом, приобщение к тому спасению, которое принес Христос, к Его святости, которая резко противопоставляется человеческим делам.

Человеческая жизнь должна быть ориентирована на Христа - распятого и воскресшего. Вне этой отнесенности ко Христу человеческий подвиг не имеет спасительной ценности

Апостол Павел подчеркивает, что своими делами мы не можем заслужить спасение. Человеческими делами мы можем только засвидетельствовать свое несовершенство. Совершенство же - во Христе. Ко Христу мы приобщаемся, веруя в Него. Вся совокупность человеческого подвига должна быть ориентирована на Христа - распятого и воскресшего. Вне этой отнесенности ко Христу человеческий подвиг не имеет спасительной ценности.

Как такое понимание веры можно применить к современной жизни? Как такая вера может повлиять на повседневную жизнь нашего современника?

Апостол Павел пишет, что Христос - образец самоотдачи. Он не для Себя пришел в этот мир, вочеловечился, принял образ раба, дошел до смерти крестной - Он сделал это для людей, ради их спасения от смерти. Взирая на путь Христа, человек должен ориентировать свою жизнь на Христа, то есть воспринимать жизнь как служение, жизнь как жертву.

В послании к Филиппийцам Апостол Павел говорит о нравственности людей и о том, что Христос был образцом нравственности: «не о себе только каждый заботься, но каждый и о других, ибо в вас должны быть те же чувства, как во Христе Иисусе» (Флп. 2:3). Затем приводятся очень важные догматические рассуждения о том, что Христос, будучи Богом, принял образ раба, и дошел в Своем унижении и послушании до смерти. За это Он был превознесен: «Ибо Он, будучи образом Божиим, не посчитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человеку, по виду став как человек » (Флп. 2:4-7).

Вера не должна быть абстрактным понятием: «Кто-то там воскрес, я это признаю, и буду жить по каким-то принципам». В послании сказано, что Христос должен быть не просто примером веры, а живым идеалом. Как Христос полностью отдал Себя за людей и для людей, так и человек должен реализовать себя в служении людям.